Роберт Блох
Плащ
Солнце в предсмертной агонии было страшным. Словно истекая
кровью, оно залило прощальными закатными лучами небо и медленно
уходило на вечный покой, опускаясь в гробницу за холмами на
горизонте. Солнце умирало. Свирепый ветер неистово гнал опавшие
листья на запад, боясь не успеть на солнечные похороны.
— Чушь какая-то,— произнес Хендерсон, пытаясь отогнать
неприятные мысли.
Заходящее солнце окрашивало небо в ржаво-красные тона, леденящий
промозглый ветер в неистовом вихре кружил полусгнившие листья,
прижимая их к земле и сметая в канаву. И почему лезет в голову эта
выспренная чепуха?
— Чушь,— повторил Хендерсон.
Сегодня праздник — День Всех Святых, Хеллоуин. Именно он
виновник такого страшного заката, думал он. После заката наступит
роковая ночь, когда по миру будут бродить духи, а из могил будут
доноситься стоны мертвецов.
А может быть, это обычная промозглая осенняя ночь. У Хендерсона
было тяжело на душе. «В давние времена,— размышлял он,— к встрече
этой ночи все готовились и торжественно отмечали. Средневековая
Европа трепетала перед ужасом НЕВЕДОМОГО. Суеверный страх крепко
держал людей. Во всем мире миллионы дверей наглухо запирались, чтобы
злые духи не проникли в дом. Миллионы голосов неустанно читали
молитвы, в храмах зажигали миллионы свечей. Эти таинства были
величественны,— рассуждал Хендерсон.— В жизни было так много
загадочного и необъяснимого, что люди цепенели от ужаса. Они не
знали, что увидят за каждым новым поворотом полуночной дороги. Людей
всегда окружали демоны и чудовища, охотившиеся за человеческими
душами. И видит Бог, в те времена к слову «душа» относились
почтительно и серьезно, без нынешнего легкомыслия. Массовый
скептицизм уничтожил истинный смысл святая святых человека — душу.
Он уже не страшится потерять свою душу».
— Чушь,— механически произнес Хендерсон. Это жесткое лаконичное
слово всегда помогало ему оборвать бесконечные мысли, потому что его
суть была конкретным проявлением сути двадцатого века, жестокой и
страшной реальности.
Часть его мозга всегда быстро реагировала на романтический
настрой, заменяя Хендерсону голос миллионов здравомыслящих людей.
Только они могли хором воскликнуть:
«Чушь!», узнав о столь несовременных взглядах, потому что они —
общественное мнение. Хендерсон нашел в себе силы вынести приговор
самому себе. Он выбросил из памяти навязчивые мысли о кровавых
россыпях солнечных лучей, перечертивших небо, и прочем.
Перед ним простиралась улица, освещенная закатом. Он уверенным
шагом направился вниз по улице. Хватит рассуждать о природе
Хеллоуина, думал он. Нужно зайти в лавочку и купить костюм для
ночного бала-маскарада.
Он бросил взгляд на силуэты темных зданий, между которыми вилась
улица, нашел бумажку с адресом, найденном в телефонной книге.
В квартале жила беднота. Быстро темнело. Окна их жалких лачуг
были не освещены. Он шел по улице, пытаясь разглядеть номера домов.
Сумерки сгущались все больше.
Внезапно Хендерсон увидел нужный ему номер на противоположной
стороне; он пересек улицу и остановился перед домом. Слабый,
скользящий лучик солнца затерялся в узкой щели между темными
зданиями, осторожно освещая витрину. Хендерсон посмотрел, что там
выставлено, и от удивления охнул.
«Наверное, я сошел с ума. Ведь это обычная витрина, а я словно
глянул в преисподнюю». Его взору представились раскаленно-красные
языки пламени, в извивающихся бликах которого страшно ухмылялись и
гримасничали морды невероятных чудовищ.
— Да это же отблески заката,— пытался успокоить себя Хендерсон.—
И нет никаких чудовищ, а эти ужасающие маски — обычный товар,
который выставляют в подобных лавках. Но зрелище довольно
впечатляющее и может ошарашить любого человека.— Он открыл дверь и
вошел внутрь.
Его встретила полная темнота и тишина. Он сразу почувствовал
затхлый неприятный дух помещения, где давно не было людей. Такой дух
окутывал обычно гробницы, вырытые в чаще густого леса могилы,
скрытые глубоко в земле пещеры и...
— Что за чушь!
Какое-то наваждение. Хендерсон попытался улыбнуться. Прочь эти
мысли. Такой запах обычно бывает в магазине, где продают театральные
костюмы и прочий реквизит. На мгновение он словно перенес себя во
времена учебы в колледже, вспомнил дни любительского спектакля. Эти
запахи ему удивительно знакомы: запах нафталина, старого меха,
красок и грима. Он вспомнил себя в роли Гамлета. В сцене на кладбище
он держал в руках череп, в пустых глазницах которого таилась земная
мудрость... Череп был куплен в таком же магазине.
Сегодняшний день вернул его в атмосферу прошлого. Он подумал о
том, что в такой праздник, как Хеллоуин, нелепо одеваться
каким-нибудь раджой, турком или ратом, Это выглядело бы пошло.
Почему бы не прийти на вечеринку, например, в облике чудовища,
колдуна или оборотня? Хендерсон представил себе выражение лица
Линдстрома. когда он в таком жутком облачении переступит порог его
элегантной квартиры. Он не сомневался, что поразит избранное
общество, гостей, одетых в роскошные наряды. Они просто сойдут с
ума! Но Хендерсону было абсолютно все равно, как отреагируют
высококультурные знакомые Линдстрома, самозваные великие писатели и
прочие творческие деятели, дамы, единственным украшением которых
были тонны бриллиантов, которые они навесили на себя. Почему бы не
поддержать дух праздника, не сделаться монстром?
Хендерсон постоял в темноте, ожидая, когда кто-нибудь включит
свет и подойдет к прилавку. Но все оставалось по-прежнему. Не
вытерпев, он громко постучал по прилавку.
— Есть кто-нибудь? Отзовитесь!
И вдруг в кромешной темноте и тишине раздался довольно
неприятный звук, похожий на гулкое эхо шагов где-то внизу. Хендерсон
невольно отшатнулся. Непроницаемо-черная тень поднялась от пола и
медленно выпрямилась перед ним!
Господи, наверное, кто-то вышел из подвала, вот и все. Теперь
Хендерсон разглядел, что за прилавком стоял человек с зажженной
лампой в руке. Он щурился и беспрерывно, мигал.
Его блеклое лицо сморщилось в улыбке.
— Простите, сэр, я заснул,— негромким голосом произнес человек.—
Что вам угодно?
— Я хотел бы приобрести маскарадный костюм для вечеринки.
— Пожалуйста. Что вас интересует?
В голосе чувствовалась терпеливость и угодливость. Освещенное
свечой желтое лицо ничего не выражало, глаза продолжали мигать.
— Я бы хотел какой-нибудь необычный костюм. Мне пришла мысль: не
нарядиться ли на День Всех Святых чудовищем. Что вы могли бы мне
предложить?
— Могу показать вам маски.
— Нет, мне хотелось бы одеяние оборотня или что-нибудь в таком
роде. Что-то натуральное.
— Ах, натуральное. Понимаю.
— Да, да.— Почему старая развалина так подчеркнула это слово.
— Думаю, что я смогу подыскать для вас такое облачение, сэр.—
Глаза опять мигнули, а узкий рот сжался в улыбку.— Вещь как раз для
Хеллоуина.
— Что же именно?
— Вам не хотелось бы стать Вампиром?
— Вроде Дракулы?
— Гм... да, вроде Дракулы.
— Неплохая идея. А подойдет мне?
Человек внимательно смотрел на него все с той же улыбкой.
— Такой наряд подойдет любому человеку. Вампиром может стать
каждый. Из вас получится прекрасный Вампир.
— Спасибо за комплимент,— хмыкнул Хендерсон.— Что ж, я согласен.
А что за костюм?
— Обычный костюм, он подойдет вам. Я даю вам натуральный плащ.
— Как? Только плащ?
— Да. В него надо завернуться, как в саван. Понимаете, это
погребальное одеяние. Сейчас я его вам покажу.
Человек снова зашаркал в глубину магазина и исчез в темноте. Он
спустился в подвал, Хендерсон терпеливо ждал. Опять послышался
странный стук, появился старик, держа в руках плащ. Он стряхивал с
него пыль.
— Прошу, подлинный плащ.
— Подлинный?
— Позвольте я помогу вам примерить его. Плащ сразу преобразит
вас, сэр. Не сомневайтесь!
Он протянул ему широкое одеяние черного цвета. Тяжелая,
пронизанная холодом одежда буквально сковала Хендерсона. От ткани
исходил удушливый странный запах. Он немного отступил, пытаясь
рассмотреть себя в зеркале. Даже при тусклом свете лампы он заметил,
что абсолютно изменился, едва надел на себя плащ. Его продолговатое
лицо еще больше вытянулось, щеки ввалились, глаза горели, и кожа
казалась особенно бледной на фоне непроницаемой темноты плаща.
— Подлинный плащ, сэр, подлинный,— бормотал старик. Хендерсон не
заметил в зеркале, как старик очутился возле него.
— Благодарю вас,— произнес Хендерсон.— Сколько я вам должен?
— Убежден, вас ожидает незабываемое впечатление.
— Сколько он стоит?
— Ах, сколько он стоит? Пять долларов, устраивает?
— Пожалуйста.
Старик взял деньги, не переставая моргать, и снял плащ с
Хендерсона. Едва ткань соскользнула с плеч, ощущение холода исчезло.
— Наверное, ваш подвал не отапливается — плащ буквально ледяной.
Загадочно улыбаясь, старик завернул плащ и протянул его
Хендерсону.
— Завтра я верну его,— пообещал Хендерсон.
— Зачем? Теперь эта ваша вещь, вы ее купили.
— Но...
— Я скоро оставлю это дело. Не сомневаюсь, вам он принесет
больше пользы.
— Но...
— Желаю приятно провести вечер, всего доброго.
Чувство растерянности не покидало Хендерсона. Он направился к
двери, повернулся, чтобы кивнуть на прощание беспрерывно моргавшему
старику.
Он увидел, как из темноты за ним неотрывно следила пара
светящихся глаз. Но они больше не моргали.
— Всего доброго,— сказал Хендерсон и закрыл за собой дверь.
Странный человек.. Похоже, немного не в себе сегодня.
В восемь часов Хендерсон уже собирался позвонить Линдстрому и
извиниться, что не сможет прийти. С той самой минуты, как он надел
плащ, его знобило как в лихорадке. Едва он подходил к зеркалу, все
расплывалось перед глазами, трудно было различить даже свое
отражение.
Он выпил виски, потом повторил и так пил до тех пор, пока не
почувствовал себя лучше. Он не обедал, спиртное немного согрело и
взбодрило его. Теперь он готов был идти на вечеринку. Хендерсон
прошелся по комнате, пытаясь привыкнуть к новому одеянию,—
заворачивался в плащ, кривил рот в кровожадной усмешке, как подобает
Вампиру. Черт возьми, из него получится первоклассный Дракула!
Хендерсон вызвал такси. Завернутый в непроницаемо черную ткань, он
спустился в вестибюль. Вошел шофер.
— Я хочу, чтобы вы отвезли меня,— произнес он низким голосом.
Шофер взглянул на его длинную фигуру в плаще и сразу побледнел.
— Что это?
— Я вызвал вас,— угрожающе торжественным тоном произнес
Хендерсон, едва удерживаясь от распиравшего его смеха. Давно ему не
было так смешно. Он сверлил водителя взглядом, придав лицу
«Вампирское» выражение.
— Да, да, конечно, босс, о'кей.
Хендерсон назвал адрес. Водитель больше не смотрел в его
сторону. Его лицо сковала маска ужаса.
Такси рванулось с места. Хендерсон рассмеялся, но это был
глухой, наводящий ужас смех Вампира. При этих звуках водителя
охватила паника, и он едва не превысил скорость. Хендерсон снова
захохотал. Таксист едва сдерживал себя, он дрожал как в лихорадке.
Но финал превзошел все ожидания. Когда они наконец приехали и
Хендерсон вышел из машины, дверца за ним тотчас захлопнулась.
Водитель рванул с места, забыв получить плату за проезд.
«Вероятно, я уже вошел в роль»,— довольный собой, подумал
Хендерсон, заходя в лифт.
С ним в кабине поднималось еще несколько человек. Было очевидно,
они спешили в гости к Линдстрому. Хендерсон помнил их по прошедшим
вечеринкам, но ни один из них не узнал его. Хендерсону было приятно
сознавать, что новый плащ и устрашающие гримасы настолько изменили
его внешность. Стоящие с ним рядом люди были облачены в замысловатые
костюмы: одна дама походила на пастушку с картины Ватто, другая
напоминала испанскую танцовщицу, высокий мужчина изображал паяца, а
его спутник — тореадора. Но Хендерсон легко узнал каждого из них. Их
дорогостоящие наряды — просто павлиньи перья, которые подчеркивали
достоинства и скрывали недостатки внешности, а не изменяли ее.
Многие участники маскарадных увеселений, выбирая костюм, отдают дань
своим сокровенным желаниям. Женщины всегда подчеркивают свои
прелести, мужчины демонстрируют мускулатуру, как, например,
тореадор. Хендерсон жалел их. Он знал, что они задыхаются от
однообразия и серости обыденной жизни. Их респектабельные костюмы и
заседание очередного тайного ордена, любительский спектакль или
костюмированный бал — все это для того, чтобы дать хоть какую-то
пищу воображению. Хендерсон думал, а почему они не разгуливают в
этих живописных одеждах по улицам?
Все, кто поднимался с ним, прекрасно выглядели в своих
маскарадных нарядах — здоровые мужчины и розовощекие, полные сил
женщины. Хендерсон остановил взгляд на одной из них. Какая
прекрасная шея, нежное горло! Он скользнул взглядом по полным,
гладким рукам женщины и долго не мог оторвать от нее глаз. Потом он
обратил внимание на то, что все отодвинулись от него. Они стояли,
плотно прижавшись в углу кабины, словно боялись его гримасы,
исказившей лицо, его черного плаща. Разговоры прекратились, все
напряженно молчали. Женщина посмотрела на Хендерсона, видимо,
пытаясь что-то сказать ему, но в это мгновение лифт остановился.
Происходит что-то странное. Сначала реакция водителя, теперь
взгляд этой женщины. Может быть, он слишком много выпил?
Но на размышления уже не осталось времени. Он увидел Маркуса
Линдстрома собственной персоной.
— Что это такое? А, инфернальный злодей! — Линдстром, как всегда
бывает на таких вечеринках, уже изрядно выпил. Хозяин маскарада
словно был окружен завесой алкогольных паров.
— Хендерсон, дружище, выпей! А я — прямо из горлышка! Я просто
опешил при виде тебя. Как тебе удалось так загримироваться?
— Ты что! На мне нет ни капли грима!
— Ох! Неужели? Как глупо с моей стороны.
Хендерсон наблюдал за Линдстромом. Тот с испугом отшатнулся от
него. В глазах хозяина дома появилось что-то, похожее на панику. А
может быть, просто алкоголь ударил в голову?
— Я... я... Потом увидимся, — невнятно пробормотал Линдстром и
стал пятиться назад. Он быстро отвернулся от Хендерсона и направился
к другим гостям. Хендерсон сосредоточенно смотрел на мясистый
загривок Линдстрома. Вот его толстая белая шея, тесный ворот
стягивает ее, складки кожи сильно выпирают. Там проходит вена. Она
призывно пульсирует на шее смертельно перепуганного Линдстрома.
Хендерсон остался в прихожей один. Вечеринка была в разгаре. Из
комнаты слышались смех, звуки музыки. Стоя у раскрытой двери, он
колебался, войти или нет. Он попробовал содержимое бокала. Довольно
крепкий ром. Он уже изрядно выпил сегодня и боялся этой порции рома.
Не переставая размышлять о случившемся, Хендерсон машинально
опустошил бокал. В чем же дело, наверное, в его одежде? Почему все
отшатываются от него? Наверное, он так вошел в образ, что
бессознательно ведет себя как Вампир? Он вдруг вспомнил слова
Линдстрома насчет грима...
Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Хендерсон подошел к
большому зеркалу в прихожей. Он качнулся вперед, потом выпрямился.
Он стоял перед зеркалом в ярко освещенной прихожей, но в зеркале
ничего не было!
Он посмотрел в зеркало и не увидел своего отражения!
Он попытался засмеяться, но из горла вырвался лишь зловещий
смех.
— Я просто пьян,— промолвил он.— Конечно, пьян. В своей квартире
едва различал себя в зеркале, а сейчас допился до такого состояния,
что вовсе ничего не вижу. Нализался как последняя свинья. Веду себя
как последний дурак, пугаю людей. А теперь еще начались
галлюцинации; я не вижу то, что должен видеть. Появились призраки,
ангелы.— Он понизил голос.— Точно, ангел стоит позади меня. Привет,
ангел.
— Привет.
Хендерсон так резко повернулся, что едва не упал. Перед ним
стояла девушка в темном плаще; золотистые волосы, словно нимб,
обрамляли бледное, прекрасное лицо, глаза были небесной голубизны,
губы цвета яркого пламени.
— Вы не видение? — мягко обратился к ней Хендерсон.— Или я
напрасно поверил в чудо?
— Это чудо зовут Шейла Дарли, она собиралась напудрить себе нос.
— Стефен Хендерсон любезно разрешает вам воспользоваться этим
зеркалом,— улыбаясь, произнес закутанный в плащ мужчина. Он сделал
шаг назад, не в силах оторвать от нее восхищенного взгляда.
Повернув голову, девушка одарила его кокетливо-задумчивой
улыбкой.
— Вам не приходилось видеть, как пудрятся женщины? — спросила
она.
— Я не знал, что ангелы пользуются косметикой,— отозвался
Хендерсон.— Я почти ничего не знаю о жизни ангелов. Я должен
посвятить себя изучению этой проблемы. Мне многое хочется выяснить!
Не удивляйтесь, если весь вечер я буду наблюдать за вами и заносить
все интересующее меня в записную книжку.
— А у Вампира может быть записная книжка?
— Я вполне интеллигентный Вампир и не имею ничего общего с
неотесанными уроженцами Трансильвании, снующими по лесам. Я могу
быть очень милым Вампиром. Вы поймете это, когда мы познакомимся
поближе.
— Что вы не такой, как все,— это видно с первого взгляда,—
насмешливо произнесла девушка.— Но, по-моему, ангел и Вампир —
довольно странное сочетание.
— Я думаю, нам есть что поведать друг другу,— возразил
Хендерсон.— В вас таится что-то дьявольское. Этот темный плащ поверх
белоснежного одеяния ангела: черный ангел! Возможно, вы пришли не из
рая и у нас есть что-то общее.
Хендерсон расточал обычные салонные любезности, но в душе у него
бушевал ураган. Когда-то в спорах с друзьями он заявлял цинично
такие вещи, справедливость которых, казалось, утверждала сама жизнь.
Однажды Хендерсон заявил, что любовь с первого взгляда —
выдумка. Такой драматический ход нужен в книгах и спектаклях, чтобы
подстегнуть действие. Именно из этих книг и спектаклей люди узнают о
такой романтической ерунде и искренне верят в ее существование. На
самом деле они ощущают обычную животную страсть.
И вот перед ним стоял этот белокурый ангел. С появлением Шейлы
все мрачные мысли, глупые эксперименты с зеркалом и пьяная одурь —
все исчезло. Теперь он не думал ни о чем, только о ней, мечтал о
спелых как вишни губах, небесно-голубых глазах, белоснежных, как у
фарфоровой статуэтки, руках.
Его глаза, вероятно, отразили все его чувства. Глядя на него,
девушка поняла, в чем дело.
— Ну как? — выдохнула она.— Осмотр вас удовлетворил?
— О да. Но меня многое интересует из жизни небесных созданий,
особенно хотелось бы узнать, танцуют ли ангелы?
— Оказывается, Вампиры могут быть тактичными. Что ж, тогда я
приглашаю вас.
Он взял ее под руку, и они вошли в гостиную. Веселье достигло
своего апогея. Выпитое спиртное подняло праздничное настроение
собравшихся до нужной высоты. Танцевальная фаза вечеринки, судя по
всему, закончилась. Гости, разбившись на небольшие группы и парочки,
разгоряченные царящей непринужденной обстановкой и крепкими
напитками, смеялись, шептались, переговаривались. Неизменные
«заводилы» развлекали всех желающих своими остроумными выходками.
Этот дух бездумного, пустого веселья был ненавистен Хендерсону.
Он выпрямился во весь рост и плотнее закутался в плащ; на
бледном лице появилась «Вампирская» усмешка. Это был его вызов всем.
Хендерсон в мрачном молчании следовал за Шейлой. Она восприняла его
поведение как забавный розыгрыш.
— Им нужно показать настоящего Вампира,— засмеялась она,
прижавшись к его руке. Хендерсон пристальным гипнотическим взглядом
встречал проходящие мимо парочки, растягивал губы, демонстрируя
жуткую Вампирскую ухмылку. Все, мимо кого он проходил, замолкали и
напряженно смотрели в его сторону. Словно Красная Смерть, он плавно
двигался по просторной гостиной. Его шествие сопровождал
приглушенный удивленный шепот:
— Кто этот человек?
— Он поднимался с нами на лифте и...
— Какие страшные глаза.
— Это же Вампир!
— Хелло, Дракула! — окликнул его Маркус Линдстром, который в
сопровождении довольно мрачной брюнетки в костюме Клеопатры
буквально выскочил навстречу Хендерсону. Линдстром едва держался на
ногах, его спутница была не в лучшем состоянии. Хендерсону нравилось
общаться с Линдстромом в клубе, где они часто встречались, толстяк
был приятным собеседником. На вечеринках пьяный Линдстром становился
особенно невыносим: он начинал хамить. Это раздражало Хендерсона.
— Позволь, детка, представить тебе моего очень хорошего
знакомого. Сегодня День Всех Святых, и я пригласил на нашу вечеринку
графа Дракулу вместе с дочерью. Бабушка тоже должна была пожаловать,
но, к сожалению, сегодня ночью улетела на шабаш вместе с тетушкой
Джемаймой. Ха! Xa! Моя маленькая подружка мечтает с вами
познакомиться, граф.
Брюнетка, кривя рот, уставилась на Хендерсона.
— О-о-о, Дракула, какие большие у тебя глаза! О-о-о, какие
большие у тебя зубы! О-о-о...
— Довольно, Маркус,— пытался остановить его Хендерсон, но хозяин
уже обратился к окружившим его гостям:
— Друзья, я безумно счастлив представить вам единственного и
неповторимого, подлинного Вампира в неволе — остерегайтесь подделок!
Перед вами Дракула Хендерсон. Обратите внимание на вставные клыки
этого редчайшего экземпляра.
В любой другой ситуации Хендерсон оборвал бы монолог Линдстрома
крепким ударом в челюсть, но рядом стояла Шейла, а в доме гости. Он
не нашел другого выхода, как обратить все в шутку, высмеять неловкие
потуги на остроумие. Он должен вести себя как настоящий Вампир?
Хендерсон улыбнулся девушке, повернулся к гостям, выпрямился в
полный рост, нахмурился и провел руками по плащу. Только сейчас он
заметил, что края плаща были немного в грязи или в пыли. Холодный
шелк легко скользил между пальцев. Хендерсон закутался в леденящую
ткань. Ощущение холода придало ему уверенности. Он широко открыл
глаза и увидел людей, которые, словно завороженные его горящим
взглядом, застыли на своих местах. Его опьянило ощущение собственной
силы и власти над ними. Он неотрывно смотрел на мягкую, толстую шею
Маркуса Линдстрома и пульсирующую на ней вену. Он сознавал, что
внимание собравшихся приковано только к нему. Какое-то непреодолимое
желание овладело им. Хендерсон бросился вперед, не отрывая взгляда
от смявшейся в жирные складки шеи и мягких жировых валиков на
затылке толстяка.
Его руки схватили Линдстрома. Тот взвизгнул, словно пойманная
крыса. Да, жирная, пронырливая, гладкая белая крыса. Какая у нее
свежая горячая кровь! Вампирам нужна кровь. Сейчас она брызнет из
голубоватой вены. Он упивался предсмертной агонией крысы.
— Горячая кровь!
Хендерсон услышал свой низкий гулкий голос. Его руки крепко
вцепились в добычу. Они чувствовали живое тепло, нащупывали вену.
Хендерсон медленно наклонял голову к шее своей жертвы.
Линдстром пытался вырваться, но ему не удавалось. Руки все
плотнее сжимали его горло. Лицо жертвы залила багровая краска.
Хорошо, когда горячая кровь приливает к лицу! Хендерсон обнажил
зубы, они почти касались жирной шеи, и...
— Все! Оставьте его!
Голос Шейлы,- как дуновение легкого ветерка, вернул Хендерсона к
действительности. Кровавый туман рассеялся. Она сжимает его руку.
Хендерсон, словно выйдя из какого-то оцепенения, резко выпрямился и
отпустил Линдстрома. Тот медленно сполз на пол, раскрыв рот.
Гости с состраданием взирали на хозяина дома. Гримаса боязливого
любопытства застыла на их лицах.
Шейла шепнула:
— Браво, Хендерсон! Он заслужил, чтобы ты напугал его до смерти!
Хендерсон с трудом взял себя в руки, попытался изобразить
приятную улыбку и обратился к гостям.
— Леди и джентльмены,— объявил он,— эта небольшая демонстрация
была необходима для того, чтобы вы убедились в абсолютной
справедливости утверждений нашего дорогого Маркуса, который
представил меня как Вампира. Это действительно так. После такого
предупреждения опасность больше никому не угрожает. Если среди вас
есть доктор, можно организовать для пострадавшего переливание крови.
Постепенно выражение страха покидало лица гостей. Нервное
напряжение спало. Опять появились улыбки и слышался смех. Все
восприняли поступок Хендерсона как застольную шутку. И только в
глазах Маркуса Линдстрома застыл панический ужас. Он знал правду.
В этот момент в гостиную влетел один из гостей и привлек к себе
внимание окружающих. Он выбежал на улицу и позаимствовал у продавца
газет фартук и кепку. Надев все на себя, он стремительно носился по
гостиной, размахивая стопкой газетных листов.
— Экстра! Экстра! Новости в День Всех Святых! Экстра!
Гости, смеясь, расхватывали газеты. Одна женщина подошла к
Шейле. Неуверенно девушка последовала за ней.
— Увидимся позже,— сказала она.— Ее взгляд словно воспламенил
Хендерсона. Он не мог забыть охватившее его страшное возбуждение,
когда он крепко держал Линдстрома в своих руках и чувствовал его
полную беспомощность. Почему он сделал это?
Он машинально взял в руки газету. Псевдогазетчик кричал: «Страх
и ужас в День Всех Святых». Что это?
Он пробежал глазами листок бумаги. Буквы расплывались перед
глазами, он едва различал написанное. Это действительно был
экстренный выпуск. Пока он читал его, в нем росло чувство
безнадежного страха.
«Пожар в магазине маскарадных костюмов... около восьми часов
вечера к магазину вызвали пожарных... огонь не удалось остановить...
магазин полностью сгорел... убытки оцениваются... странное
обстоятельство: фамилия владельца неизвестна... обнаружен скелет
в...» Хендерсон отшатнулся от зажатой в руках газеты.
— Не может быть! — воскликнул Хендерсон.
Он еще раз медленно и внимательно перечитал это место. В подвале
магазина в ящике с землей обнаружен скелет. Нет, не в ящике, в
гробу. Два других гроба пусты. Скелет завернут в плащ, огонь не
тронул его...
В конце колонки были напечатаны рассказы очевидцев,
сопровождаемые страшными, леденящими душу заголовками, набранными
черным жирным шрифтом. Это место пользовалось дурной славой. Соседи
боялись его. Ходили слухи о Вампирах, странных незнакомцах,
посещавших магазин. Один сосед утверждал, что там тайно собирались
члены какого-то страшного культа. Ходили суеверные слухи о
предметах, продававшихся в магазине: любовные зелья, таинственные
амулеты, одежда, обладающая магическими свойствами.
Странная одежда... Вампиры... плащи — глаза, его г л а з а! «Э т
о подлинный п л а щ».
«Я собираюсь вскорости оставить это дело... Вам он принесет
больше пользы».
Воспоминания вихрем пронеслись в голове Хендерсона. Он снова
захотел посмотреть на себя в зеркало, выбежал в прихожую и на
мгновение замер перед стеклом. Его охватил ужас. Он вскинул руку,
заслонил глаза — в зеркале не было его отражения.
Вампиры не отражаются в зеркале.
Он вспомнил все, что произошло на вечеринке. Теперь он понимал,
почему его вид пугал окружающих, почему в нем пробуждались странные
желания, когда он смотрел на плечи, шею человека. И он чуть было не
убил Линдстрома, идя на поводу у этих желаний. Господи, что же
делать, должен же быть выход?
Всему виной этот непроницаемо-черный плащ, испачканный по краям
могильной землей. Именно холодный как лед плащ внушал ему ощущение
подлинного Вампира. Этот проклятый кусок ткани некогда служил
одеянием живущему-в-смерти. Коричневое пятно на рукаве — засохшая
кровь.
Кровь. Животворный красный ручеек. Все-таки прекрасно
почувствовать языком его теплоту.
Нет! Это безумие. Я пьян или совсем лишился разума.
— А, вот ты где, мой милый Вампир.
Рядом снова стояла Шейла. И сразу пропал панический ужас. Сердце
забилось тревожно и радостно. На него смотрели сияющие глаза, алые
губы приоткрылись в манящем ожидании. Горячая волна желания
захлестнула Хендерсона. Он видел ее хрупкую белую шею, окаймленную
переливающейся чернотой плаща, и не было никаких сил, которые бы
потушили пожар внутри него. Любовь, страсть, жажда — все переполнило
его.
Эти чувства, вероятно, отразились в его глазах, но девушка не
дрогнула, только ее взгляд источал то же пламя.
Шейла любит его!
Хендерсон больше не раздумывая распахнул плащ на шее. Ледяная
тяжесть упала с плеч. Он легко вздохнул. Какая-то часть его
сопротивлялась, не желая, чтобы он освободился от плаща, но он уже
не остановится ни перед чем. Нужно скорее сбросить эту зловещую,
проклятую одежду. Он обнимет девушку, захочет поцеловать ее, и
тогда...
Мысли путались у него в голове.
— Устал от перевоплощений? — спросила она. Девушка сняла свой
плащ, представ перед ним во всем великолепии белоснежного одеяния
ангела. Она была само совершенство. Глядя на ее окаймленное золотым
ореолом лицо и стройную фигуру, Хендерсон не удержался от возгласа
восхищения.
— Ангел, — шепнул он.
— Дьявол, — засмеялась она.
Какая-то неодолимая сила толкала их в объятия друг друга. Они
словно стали единым целым. Хендерсон крепко сжимал в руке оба плаща.
Их губы слились в поцелуе, время для них остановилось. Они стояли,
завороженные охватившим их чувством. Внезапно группа гостей во главе
с Линдстромом ворвалась в прихожую.
Увидев Хендерсона, толстяк побледнел и съежился.
— Ты... — прошептал он. — Ты хочешь...
— Просто уйти, — Хендерсон улыбнулся. — Мы уходим. — Взяв
девушку за руку, он устремился к лифту. И дверь захлопнулась,
оставив в прихожей бледного, оцепеневшего от страха Линдстрома.
— Мы покидаем их? — шепнула Шейла, тесно прижавшись к его руке.
— Да. Но мы не будем спускаться вниз, в мои владения, мы
устремимся к тебе, на небеса!
— Ты хочешь в райский сад?
— Да, мой бесценный ангел. Я хочу целовать тебя среди райских
кущ, окруженный облаками, и...
Пока лифт поднимался, их губы снова нашли друг друга.
— Ангел и дьявол. Какой фантастический союз!
— Я тоже подумала об этом,— призналась девушка.— Интересно, у
наших детей будет нимб или рожки?
— Думаю, и то и другое.
Они поднялись на крышу дома. Здесь было царство праздника Всех
Святых.
Хендерсон сразу почувствовал это. Где-то внизу, в ярко
освещенной гостиной был в полном разгаре маскарад. Там веселился
Линдстром со своими друзьями из высшего света. Здесь была
безмолвная, темная, величественная ночь. Яркий свет, музыка, звон
бокалов, шум разговоров — все это делало праздники похожими один на
другой. Теперь все растворилось в ночи. Здесь чувствовалась
торжественная тишина сегодняшней ночи.
Небо было темно-голубым. Густые облака, словно седые бороды
невиданных гигантов, взиравших на оранжевый шар луны, нависли над
землей. Пронизывающий ветер, дующий с моря, словно нашептывал разные
истории, которые он принес с собой и теперь наполнял ими воздух.
По небу на свой шабаш спешили ведьмы. В зловещей тиши слышалось
неясное бормотание нечистых молитв и заклинаний. Луна незримо
посылала на землю свои колдовские чары. Облака скрывали чудовищные
лики тех, кто явился на зов из пределов тьмы. Здесь было царство
Хеллоуина. Сегодня — День Всех Святых.
До чего же холодно!
— Дай мой плащ,— шепнула Шейла. Она накинула его, великолепная
черная ткань мягко обернула ее тело. Он не отрывал от нее глаз, он
был бессилен против завораживающей силы ее взгляда. Дрожа от холода,
он поцеловал ее.
— Ты совсем замерз,— произнесла девушка.— Надень плащ.
Да, Хендерсон, ты должен надеть плащ. Сейчас, когда ты с
волнением смотришь на ее шею, ты снова поцелуешь ее и захочешь
прильнуть к ее горлу. Она покорится, потому что ждет твоей любви. Ты
примешь ее дар, потому что... жаждешь ощутить вкус ее крови.
— Надень его, милый, — настойчиво повторяла девушка. Его
переполняло лихорадочное нетерпение, глаза излучали желание.
Хендерсона била дрожь.
Что делать? Опять закутаться в этот зловещий символ тьмы?
Мрачный могильный плащ смерти, плащ Вампира? Дьявольский плащ,
имеющий свою собственную призрачную, ледяную жизнь, которая входит в
тебя, искажает гримасой ужаса лицо, поражает рассудок, поселяя в
твое естество вечную жажду крови.
— Так будет хорошо.
Она набросила тяжелую ткань ему на плечи, закрепила плащ на шее
и ласково провела рукой по горлу.
Хендерсона била дрожь.
Он чувствовал, как все тело пронзает ледяной холод, который
превратился в такой же невыносимый жар. Он ощутил себя исполином. На
лице появилась зловещая усмешка. У него была власть, абсолютная
власть над смертными.
Глаза девушки неотрывно смотрели на него, призывали, манили.
Красивая белая шея, полная горячей жизненной силы, напряглась. Она
ждала прикосновения его губ.
И зубов.
Он гнал от себя эту страшную мысль. Он любит ее. Любовь способна
победить безумие. Он не будет снимать плащ. Надо одолеть власть
плаща над человеком. Тогда он обнимет любимую, а не схватит ее, как
добычу. Он должен заставить себя преодолеть силы зла.
— Шейла, — низким голосом позвал он.
— Да, милый.
— Я хочу рассказать тебе все.
В ее глазах светились ожидание и покорность. Она целиком была во
власти этого чувства.
— Шейла, пожалуйста, выслушай меня. Ты читала газету?
— Да.
— Я... я купил плащ в том магазине. Мне трудно объяснить, что со
мной происходит. Ты видела, как я поступил с Линдстромом? У меня
было желание довести дело до конца, укусить его. Ты понимаешь? Когда
на мне этот чертов плащ, у меня такое ощущение, будто я — одно из
этих созданий.
Но ее взгляд остался прежним. Она не испугалась. Почему? Боже,
какая ангельская наивность и доверчивость! Она не пытается убежать
отсюда. А ведь он может потерять контроль над собой, схватить ее...
и...
— Я люблю тебя, Шейла. Верь мне.
— Я верю. — Ее глаза мерцали в лунном свете.
— Но я должен проверить себя, поцеловать тебя в этом плаще и
убедиться, что моя любовь сильнее, чем эта... вещь. Если я не
выдержу, обещай мне, что быстро убежишь отсюда. Пойми меня
правильно. Я должен побороть эту страшную силу и доказать, что моя
любовь к тебе чиста и непобедима. Тебе страшно?
— Нет. — Ее глаза светились прежним желанием. Она и представить
не могла, что сейчас творится в его душе.
— Я говорю тебе правду, я не сошел с ума. Я пришел в этот
магазин, и его хозяин, страшный маленький старик, дал мне плащ. Он
заверил, что это подлинный плащ Вампира. Я думал, что он шутит, но
потом убедился, что это правда. Сегодня я смотрел на себя в зеркало
и не видел своего отражения. Потом я готов был прокусить вену на шее
Линдстрома, теперь я хочу тебя. Но я должен пройти это испытание.
— Я верю, что ты не сошел с ума. Я все понимаю и не боюсь.
— Тогда...
Губы девушки приоткрылись в призывной, вызывающей улыбке.
Хендерсон собрал все свои силы. Он наклонился к девушке, борясь с
собой. Освещенный призрачным светом луны, он застыл на мгновение.
Его лицо исказилось.
Девушка, казалось, ничего не замечала и манила его дразнящим
взглядом. Ее огненно-красные губы раскрылись, в тишине послышался
насмешливый серебристый смех. Ее белоснежные руки освободились от
плаща, протянулись к нему и ласково обняли Хендерсона за шею.
— Я сразу все поняла, когда посмотрела в зеркало. Я догадалась,
что на тебе такой же плащ, что и на мне. Ты купил его там же, где и
я...
Он застыл, ошеломленный тем, что услышал. Она притянула его к
себе, но не поцеловала. Его горло обожгло ледяное прикосновение
маленьких острых зубов. Он почувствовал умиротворяющий, ласковый
укус. Потом его поглотила непроглядная, вечная тьма.